Впечатление первое. О задницах и головах.
Главное, на что обращаешь внимание при подлете к Барселоне – очень красивая береговая линия, множество огромных кораблей и маленьких яхт; пляжи, забитые людьми. Наблюдая все это в окно самолета, пытался понять, что могут чувствовать и думать об этом великолепии люди, живущие здесь. Вероятнее всего, то же, что мы обычно чувствуем при виде наших алматинских гор. То есть – ничего особенного.
В августе в Барселоне жарко – сказывается близость Африки. Сразу понимаешь привычку местных в дневное время отсыпаться, а делами заниматься по утрам и вечерам. У нас бы такие сиесты ввести – но народ, начавший отдыхать в обеденное время, уже трудно будет остановить…
А теперь о главном. О том, почему глава называется так неласково. А все потому, что первое знакомство с Барселоной не заладилось. А не заладилось оно потому, что едва войдя в гостиницу, мы направились осмотреть пляж, расположенный от нее в сотне метров, и были неприятно удивлены.
Пляжи в Барселоне хреновые. Пляжная линия завалена отходами человеческого отдыха и, прошу прощения, воняет. Пляжи переполнены людьми так, что там не то что яблоку упасть – плюнуть некуда. Поразительно некрасивые европейцы всех национальностей, возрастов и полов (среди которых попадаются бабуси топлесс весом в пару центнеров) плещутся в узкой, отгороженной буями прибрежной полосе, вода в которой по консистенции напоминает помои. При этом замечу, что пляж мы выбрали в самом что ни на есть туристическом центре – в паре шагов от начала знаменитой улицы La Rambla, которая считается Меккой шопинга и местом, обязательным к посещению.
В принципе, объяснить это очень легко. В Барселоне частных пляжей нет – только публичные. Кроме того, летом туда на отдых приезжает студенческая молодежь со всей Европы. Посему азиатского комфорта (где, бывает, ты один на гигантской береговой полосе, и только небо над головой и крабики под ногами шныряют) здесь нет и в помине. Студенты и прочая туристическая братия без зазрения совести облегчаются где придется – отсюда грязь, вонь и подозрительные пятна на песке. Не знай я, что нахожусь в Барселоне, в центре (иронически) великой европейской культуры и в одном из самых достопримечательных ее мест – подумал бы, что я где-нибудь в Индии, наблюдаю за тем, как нищие и вонючие йоги омываются и стирают одежду в Ганге. При этом, подозреваю, в Индии воняло бы меньше.
При этом произведения искусства в Барселоне на каждом шагу. Местная архитектура странная и вычурная – огромные мраморные шары, как бы замершие в падении с угла большого дома, фонтаны, над которыми парит, укрепленная на каких-то шестах, стилизованная человеческая физиономия, башни, стоящие где попало и как попало и словно позаимствованные из фантастических романов, статуи людей, раскрашенные в разные цвета – это только некоторые, наиболее запомнившиеся признаки местного архитектурного стиля, отличительными чертами которого являются вычурность и полное отсутствие здравого смысла. Все это настолько напоказ, что становится ясно, что такая искусственная вычурность – главная черта города, и местные жители гордятся ей, как чем-то, что придает самому городу налет избранности и интеллекта.
Именно поэтому Барселона, если воспользоваться метафорой Аксенова, при первом знакомстве напоминает человека, у которого очень красивая прическа, но задница при этом, простите, немыта уже много дней. И какой бы красивой прическа не была – вонять от этого человека все равно будет сильно. И по этой причине красота прически совершенно не важна, и на нее обращаешь внимание только в последнюю очередь. Вот почему подчеркнутая красота и вычурность барселонской архитектуры, под которой гадят все, кому не лень – просто раздражают. И очень хочется сказать – извините, ребята, помойте сначала задницу, а потом уж удивляйте весь мир соборами, строящимися по сто лет кряду. Так будет правильнее и честнее.
Впечатление второе. О туристических радостях
Надо сказать, что любителям откровенного средневековья и древностей в Барселоне разгуляться будет особенно негде – большинство достопримечательностей, которыми известен это город, относительно молоды (1-2 века) и не могут похвастать длинной и бурной историей. В этом городе нужно искать другое – а вот что именно, надо решить для себя. Я не большой знаток и любитель современного искусства, которым город наполнен, как Алматы – гаишниками. Но одного у Барселоны не отнять – здесь весело.
Ла Рамбла – классное место, которое просто излучает позитив. Это прогулочный бульвар между двумя рядами старых домов, уставленный деревьями, магазинами, гостиницами и заполненный туристами всех мастей. На Ла Рамбле можно встретить что угодно и кого угодно. Мне, например, не повезло – я встретил Чужого, и был им успешно съеден, чему есть документальное подтверждение. Чужой, хоть и жег вполне по-взрослому и занял одно из первых мест в моем перечне туристических впечатлений, был не одинок – на Рамбле море аниматоров, и жгут они все по полной программе. Мы встретили человека, целиком состоящего из цветов, танцовщицу фламенко, Фавна из лабиринта, Франкенштейна в гробу, двух весьма угрожающего вида демонов с крыльями, и еще море всякой нечисти. Все они очень артистичны, и на сто процентов отрабатывают те пару евро, которые вы кинете им в шляпу (у Чужого роль шляпы играла отрубленная человеческая голова). Это место нужно посещать с детьми, и будут они в полном восторге. Впрочем, и мы, уже безвозвратно взрослые, были довольны.
Туристическая индустрия в этом районе работает четко – все на английском, всегда помогут, а уличные художники-карикатуристы принимают Мастер Кард. Правда, по слухам, так же много мошенников и ворья.
А теперь о вечном, то есть об искусстве. На обратном пути, почти у самого побережья, мои усталые глаза вдруг узрели на высоте 5-6 метров среди деревьев нечто очень радующее глаз. Подойдя ближе, мы увидели гигантскую статую, состоящую из стройных женских ног и довольно прилично выглядящей женской пятой точки. Задница, надо отметить, была, во-первых, двусторонняя, во-вторых, выше нее не было ничего. Что символизировало это примечательное культурное творение – сказать не берусь, однако всем мужчинам увидеть советую, потому как выглядит замечательно и очень придает сил.
Искусство здесь действительно не лезет ни в какие рамки. Вчерашняя гигантская морда на железных штырях, глядящая в небо, мимо которой мы прошли и сегодня, оказывается, является творением испанского художника с трудно запоминающимся именем и называется «Давид и Голиаф». Морда при этом выполняет роль Голиафа, а невинный турист – Давида, и когда эта образина десятиметровой высоты над тобой нависает, становится действительно жутковато. Что-то во всем этом все-таки есть, в современном искусстве, но пониманию это непривычное «что-то» поддается с большим трудом.
Впечатление третье. О высоком и всяком.
Главной целью и основным впечатлением следующего дня была Саграда Фамилиа. Строить этот храм (на русском его название означает «Храм Святого Семейства») начал знаменитый испанский архитектор Гауди более ста лет назад, и строительство храма ведется до сих пор. Храм построен в архитектурном стиле, разработанном самим Гауди, и на первый взгляд, мягко говоря, необычном. Для человека, в искусстве не сведущего, на первый взгляд работы Гауди – это дикое нагромождение архитектурных стилей и приемов, заимствований у природы и человека, полный хаос и сумбур. Однако знающие люди видят в этом стиле последовательную систему, и находят свои причины для восхищения.
Пребывая в храме, я все время сравнивал его с теми храмами, в которых мне довелось побывать – Сакре-Кер и Нотр-Дам в Париже, мечеть Айя-Софие в Стамбуле, лондонский собор Святого Павла. Откровенно говоря, мне больше по душе традиционный европейский стиль, строгий и ясный. Некоторые говорят, что традиционные европейские храмы темны и тяжеловесны, они подавляют, в то время как творение Гауди светлое и ясное, и пробуждает в человеке стремление к свободе. Но я, пребывая в том же Нотр-Даме, давления не чувствовал. Напротив, подготовленному человеку такой храм, честный, чистый и строгий, поможет в его стремлении поговорить с Богом. Возможно, когда задумку Гауди завершат, этот храм тоже сможет выполнять такую функцию. Сейчас Бога в этом храме немного.
Старые европейские храмы еще можно уважать за вложенный в них труд и связанную с ними историю. Когда видишь сложнейшие витражи Нотр-Дама – всегда поражаешься тому, как могли шесть веков назад необразованные каменотесы создавать такие шедевры примитивными орудиями, и сколько лет напряженного труда они тратили на каждый миниатюрный фрагмент статуи. Когда видишь комплексные витражи и фигуры Саграда Фамилия, понимаешь, что сделаны они сейчас, современными средствами и современными орудиями, и труда в них вложено куда меньше, а той запредельной самоотверженности, которой отличалась работа древних, здесь и в помине нет. Всегда знаешь, что создатели Нотр-Дама работали от зари до зари с перерывом на молитву и кусок хлеба, а создатели Саграда Фамилиа – с девяти до шести с перерывами на кофе. В Нотр-Даме вершилась, прошу прощения за пафос, БОЛЬШАЯ ИСТОРИЯ – там свергали королей, провозглашали истины, из-за которых потом дрались меж собой страны и континенты, выдвигали религиозные доктрины, существующие до сих пор. В Саграда Фамилиа пока не произошло ничего.
Еще один огромный недостаток храма, которым жители Барселоны так гордятся – то, что храм строится до сих пор. Подъёмные краны снаружи и мешки с цементом внутри храма к созерцательности как-то не располагают. Туристов в храме море, очередь – огромная, и тот факт, что строительство находится в процессе, является местной фишкой и предметом гордости. Думаю, барселонцам удалось внушить те же мысли и всему цивилизованному миру – иначе как понять и принять то, что строительство ведется уже сто лет, и конца ему не видно? В этом плане храм напоминает знаменитый анекдот про юриста, который ушел на пенсию и передал дела сыну. Сын на следующий день пришел к отцу и радостно объявил, что выиграл дело, которое отец не мог выиграть двадцать лет. Концовка анекдота известна всем – дурак, сказал отец, это дело кормило нас с тобой двадцать лет. Так и с Саграда Фамилиа – пока идея незавершенной задумки Гауди продается, конца строительству явно не будет.
С другой стороны, здание все-таки красивое и необычное. Так что впечатления у меня остались двойственные. Советую каждому, кто здесь будет, посетить это место и, как говорят в Одессе, сделать себе мнение.
Но высокое, что ни говорите, утомляет. Поэтому, выйдя из Саграда Фамилиа и пройдя по крупной местной улице – Диагональ – до площади короля Хуана Карлоса, с которой начинаются основные «шопинговые» улицы Барселоны, я уселся на террасе первого попавшегося ресторана. Ресторан попался баскский, и этому факту я до сих пор очень рад.
Попадете в Испанию – идите в баскский ресторан, и закажите так называемые «пинчос». Это блюдо представляет собой маленькие кусочки поджаренного свежего хлеба, на который кладутся и заливаются расплавленным сыром самые разные начинки – мясо, яйца, морепродукты, овощи, сыры. В результате получаются чрезвычайно вкусные канапе, горячие и холодные, причем заказав 5-6 штук для пробы, вы обязательно захотите продолжить, потому что разновидности «пинчос» неисчислимы, и все они очень вкусны. Запивать это можно либо Сангрией, которую здесь подают графинами со льдом и лимоном, либо местным сидром – шипучим и бодрящим. И то, и другое сильно освежает в местную жару.
Накатив сидра, пришел к выводу, что баски – это местные грузины. Они носят огромные кепки, пьют много вина, а готовят вкусно и разнообразно. Баски и их кухня – еще одна сторона барселонской жизни, с которой нельзя не познакомиться.
Впечатление четвертое. О ночной жизни и делах давно минувших дней.
Ночная Рамбла такая же оживленная, как и дневная, много туристов, уличных музыкантов и открытых кафе. Зайдя совершенно случайно в один из ресторанов, и не подозревали, что наткнулись на истинную жемчужину.
У меня есть любимые рестораны в Париже, Стамбуле, Лондоне, Эдинбурге и на острове Лангкави в Малайзии. Теперь есть и в Барселоне. Называется он Amaya, слово означает нечто цыганское, а сам ресторан уже три поколения принадлежит одной и той же семье. Уют чувствуешь сразу, как только туда попадаешь. На стенах – репродукции известных мастеров, от Ван Гога до Васнецова. Мы, заметив в репродукциях нечто странное, долго вглядывались в них, пока не поняли, что сделаны они… из паззлов, но при этом достоверно и очень красиво.
Кухня в ресторане изумительная, лучших мидий и креветок я не ел вообще нигде, заказанное по традиции розовое вино – легкое и яркое, обслуживание – веселое и непринужденное. Одним словом, классное место. Эти ребята мне теперь, конечно, должны за рекламу – но рекомендую всем, безусловно.
Следующий день посвятили средневековью. Есть в Барселоне, как и во всяком европейском городе, район под названием «Старый город». Здесь старый город уютно соседствует с так называемым Готическим кварталом. Это место, в котором старинные дома стоят на узких улочках, за поворотом может оказаться церковь двенадцатого века, а кое-где видны остатки римских стен. Одним словом – все то, чего после Гауди и другого современного искусства так сильно не хватало.
Именно так, просто прогуливаясь по улочкам, мы и натолкнулись на старый кафедральный собор Барселоны. Очень атмосферное место – его начали строить в 12 веке, в начале шестнадцатого века один из испанских королей основал в нем рыцарский орден Золотого Руна (были в зале, где все это пятьсот лет назад и происходило). Собор полон старых картин, старых скульптур, и, как ни странно – гусей. Во внутреннем дворике собора живут тринадцать гусей в честь местной святой, которая погибла в тринадцатилетнем возрасте веков этак семь назад. Гуси здоровенные и белоснежные, что должно символизировать непорочность той самой святой.
Кафедральный собор, и весь старый город – места с хорошей, старой аурой, настоящие исторические места, в которых приятно побывать и почувствовать дух прошлого.
Из прочих впечатлений дня – уличные певцы. На Рамбле и набережной их множество, и каждый, КАЖДЫЙ поет куда лучше, чем 95% представителей так называемой отечественной эстрады (привет Кайрату Нуртасу). Многим казахстанским певцам искренне посоветовал бы поехать в Барселону, прогуляться по улицам и посмотреть, как надо петь, если просто хочется жрать.
Продолжение следует.